Неточные совпадения
— Лучше тебя нет!.. — с отчаянием закричал он сквозь слезы и, схватив ее за
плечи, изо всех
сил стал прижимать ее к себе дрожащими от напряжения руками.
Известно, что есть много на свете таких лиц, над отделкою которых натура недолго мудрила, не употребляла никаких мелких инструментов, как-то: напильников, буравчиков и прочего, но просто рубила со своего
плеча: хватила топором раз — вышел нос, хватила в другой — вышли губы, большим сверлом ковырнула глаза и, не обскобливши, пустила на свет, сказавши: «Живет!» Такой же самый крепкий и на диво стаченный образ был у Собакевича: держал он его более вниз, чем вверх, шеей не ворочал вовсе и в
силу такого неповорота редко глядел на того, с которым говорил, но всегда или на угол печки, или на дверь.
Я смотрел уже не на червяка, смотрел-смотрел и изо всех
сил поцеловал
плечо Катеньки.
Аркадий оглянулся и увидал женщину высокого роста, в черном платье, остановившуюся в дверях залы. Она поразила его достоинством своей осанки. Обнаженные ее руки красиво лежали вдоль стройного стана; красиво падали с блестящих волос на покатые
плечи легкие ветки фуксий; спокойно и умно, именно спокойно, а не задумчиво, глядели светлые глаза из-под немного нависшего белого лба, и губы улыбались едва заметною улыбкою. Какою-то ласковой и мягкой
силой веяло от ее лица.
Клим Самгин чувствовал себя так, точно сбросил с
плеч привычное бремя и теперь требовалось, чтоб он изменил все движения своего тела. Покручивая бородку, он думал о вреде торопливых объяснений. Определенно хотелось, чтоб представление о Марине возникло снова в тех ярких красках, с тою интригующей
силой, каким оно было в России.
Она говорила быстро, ласково, зачем-то шаркала ногами и скрипела створкой двери, открывая и закрывая ее; затем, взяв Клима за
плечо, с излишней
силой втолкнула его в столовую, зажгла свечу. Клим оглянулся, в столовой никого не было, в дверях соседней комнаты плотно сгустилась тьма.
— Дурак! — крикнула Татьяна, ударив его по голове тетрадкой нот, а он схватил ее и с неожиданной
силой, как-то привычно, посадил на
плечо себе. Девицы стали отнимать подругу, началась возня, а Самгин, давно поняв, что он лишний в этой компании, незаметно ушел.
Клим насмешливо пересказал ей изречение Кутузова о
силе науки. Нехаева, вздернув
плечи, заметила почти сердито...
— Уйди, — повторила Марина и повернулась боком к нему, махая руками. Уйти не хватало
силы, и нельзя было оторвать глаз от круглого
плеча, напряженно высокой груди, от спины, окутанной массой каштановых волос, и от плоской серенькой фигурки человека с глазами из стекла. Он видел, что янтарные глаза Марины тоже смотрят на эту фигурку, — руки ее поднялись к лицу; закрыв лицо ладонями, она странно качнула головою, бросилась на тахту и крикнула пьяным голосом, топая голыми ногами...
У ней глаза горели, как звезды, страстью. Ничего злого и холодного в них, никакой тревоги, тоски; одно счастье глядело лучами яркого света. В груди, в руках, в
плечах, во всей фигуре струилась и играла полная, здоровая жизнь и
сила.
Его не стало, он куда-то пропал, опять его несет кто-то по воздуху, опять он растет, в него льется
сила, он в состоянии поднять и поддержать свод, как тот, которого Геркулес сменил. [Имеется в виду один из персонажей греческой мифологии, исполин Атлант, державший на своих
плечах небесный свод. Геркулес заменил его, пока Атлант ходил за золотыми яблоками.]
Она будто не сама ходит, а носит ее посторонняя
сила. Как широко шагает она, как прямо и высоко несет голову и
плечи и на них — эту свою «беду»! Она, не чуя ног, идет по лесу в крутую гору; шаль повисла с
плеч и метет концом сор и пыль. Она смотрит куда-то вдаль немигающими глазами, из которых широко глядит один окаменелый, покорный ужас.
Она привстала, оперлась ему рукой на
плечо, остановилась, собираясь с
силами, потом склонила голову, минуты в три, шепотом, отрывисто сказала ему несколько фраз и опустилась на скамью. Он побледнел.
— Дайте мне
силу не ходить туда! — почти крикнула она… — Вот вы то же самое теперь испытываете, что я: да? Ну, попробуйте завтра усидеть в комнате, когда я буду гулять в саду одна… Да нет, вы усидите! Вы сочинили себе страсть, вы только умеете красноречиво говорить о ней, завлекать, играть с женщиной! Лиса, лиса! вот я вас за это, постойте, еще не то будет! — с принужденным смехом и будто шутя, но горячо говорила она, впуская опять ему в
плечо свои тонкие пальцы.
— Ни с места! — завопил он, рассвирепев от плевка, схватив ее за
плечо и показывая револьвер, — разумеется для одной лишь острастки. — Она вскрикнула и опустилась на диван. Я ринулся в комнату; но в ту же минуту из двери в коридор выбежал и Версилов. (Он там стоял и выжидал.) Не успел я мигнуть, как он выхватил револьвер у Ламберта и из всей
силы ударил его револьвером по голове. Ламберт зашатался и упал без чувств; кровь хлынула из его головы на ковер.
Потом, когда мы стали опять пить, он стал ее дразнить и ругать; она сидела без платья; он отнял платье, и когда она стала браниться и просить платье, чтоб одеться, он начал ее изо всей
силы хлестать по голым
плечам хлыстом.
Зося закусила губу и нервно откинула свои белокурые волосы, которые рассыпались у нее по обнаженным
плечам роскошной волной: в ее красоте в настоящую минуту было что-то захватывающее, неотразимое, это была именно
сила, которая властно притягивала к себе. Нужно было быть Лоскутовым, чтобы не замечать ее волшебных чар.
Екатерина Ивановна села и обеими руками ударила по клавишам; и потом тотчас же опять ударила изо всей
силы, и опять, и опять;
плечи и грудь у нее содрогались, она упрямо ударяла все по одному месту, и казалось, что она не перестанет, пока не вобьет клавишей внутрь рояля.
Иван Федорович вскочил и изо всей
силы ударил его кулаком в
плечо, так что тот откачнулся к стене. В один миг все лицо его облилось слезами, и, проговорив: «Стыдно, сударь, слабого человека бить!», он вдруг закрыл глаза своим бумажным с синими клеточками и совершенно засморканным носовым платком и погрузился в тихий слезный плач. Прошло с минуту.
Ты… ты, Алеша… — остановился он вдруг пред ним и, схватив его за
плечи, стал вдруг с
силою трясти его, — да знаешь ли ты, невинный ты мальчик, что все это бред, немыслимый бред, ибо тут трагедия!
— Ах, папа! Я ведь знаю, что тебе новый доктор про меня сказал… Я ведь видел! — воскликнул Илюша и опять крепко, изо всей
силы прижал их обоих к себе, спрятав на
плече у папы свое лицо.
Но оно гремит славою только на полосе в 100 верст шириною, идущей по восьми губерниям; читателям остальной России надобно объяснить, что это за имя, Никитушка Ломов, бурлак, ходивший по Волге лет 20–15 тому назад, был гигант геркулесовской
силы; 15 вершков ростом, он был так широк в груди и в
плечах, что весил 15 пудов, хотя был человек только плотный, а не толстый.
Это было невозможно… Troppo tardi… [Слишком поздно (ит.).] Оставить ее в минуту, когда у нее, у меня так билось сердце, — это было бы сверх человеческих
сил и очень глупо… Я не пошел — она осталась… Месяц прокладывал свои полосы в другую сторону. Она сидела у окна и горько плакала. Я целовал ее влажные глаза, утирал их прядями косы, упавшей на бледно-матовое
плечо, которое вбирало в себя месячный свет, терявшийся без отражения в нежно-тусклом отливе.
Глядя на какой-нибудь невзрачный, старинной архитектуры дом в узком, темном переулке, трудно представить себе, сколько в продолжение ста лет сошло по стоптанным каменным ступенькам его лестницы молодых парней с котомкой за
плечами, с всевозможными сувенирами из волос и сорванных цветов в котомке, благословляемых на путь слезами матери и сестер… и пошли в мир, оставленные на одни свои
силы, и сделались известными мужами науки, знаменитыми докторами, натуралистами, литераторами.
Раз все-таки Лиодор неожиданно для всех прорвался в девичью и схватил в охапку первую попавшуюся девушку. Поднялся отчаянный визг, и все бросились врассыпную. Но на выручку явился точно из-под земли Емельян Михеич. Он молча взял за
плечо Лиодора и так его повернул, что у того кости затрещали, — у великого молчальника была железная
сила.
Казалось, вся злоба Гани вдруг опрокинулась на князя: он схватил его за
плечо, и смотрел на него молча, мстительно и ненавистно, как бы не в
силах выговорить слово.
— Этакая
сила! — вскричала вдруг Аделаида, жадно всматриваясь в портрет из-за
плеча сестры.
Все три девицы Епанчины были барышни здоровые, цветущие, рослые, с удивительными
плечами, с мощною грудью, с сильными, почти как у мужчин, руками, и, конечно вследствие своей
силы и здоровья, любили иногда хорошо покушать, чего вовсе и не желали скрывать.
Он был высок ростом, необыкновенно широк в
плечах, довольно толст и в то же время очень строен; грудь выдавалась у него вперед колесом, как говорится; нрав имел он горячий и веселый; нередко показывал он свою богатырскую
силу, играя двухпудовыми гирями, как легкими шариками.
Эти мысли казались ей чужими, точно их кто-то извне насильно втыкал в нее. Они ее жгли, ожоги их больно кололи мозг, хлестали по сердцу, как огненные нити. И, возбуждая боль, обижали женщину, отгоняя ее прочь от самой себя, от Павла и всего, что уже срослось с ее сердцем. Она чувствовала, что ее настойчиво сжимает враждебная
сила, давит ей на
плечи и грудь, унижает ее, погружая в мертвый страх; на висках у нее сильно забились жилы, и корням волос стало тепло.
Голос у него вздрогнул, взвизгнул и точно переломился, захрипел. Вместе с голосом он вдруг потерял свою
силу, втянул голову в
плечи, согнулся и, вращая во все стороны пустыми глазами, попятился, осторожно ощупывая ногами почву сзади себя.
Будто пожар у древних — все стало багровым, — и только одно: прыгнуть, достать их. Не могу сейчас объяснить себе, откуда взялась у меня такая
сила, но я, как таран, пропорол толпу — на чьи-то
плечи — на скамьи, — и вот уже близко, вот схватил за шиворот R...
Теперь Ромашов чувствовал, что он уже не в
силах сопротивляться ему, но он уже не боялся и говорил жалостливо и ласково, притрагиваясь чуть слышно к
плечу товарища...
Она понимала только, что отныне предоставлена самой себе, своим
силам, и что, в случае какой-нибудь невзгоды, она должна будет вынести ее на собственных
плечах.
И только что он в третье хлопнул, как Бакшей стегнет изо всей
силы Чепкуна нагайкою через
плечо по голой спине, а Чепкун таким самым манером на ответ его.
Вглядитесь в лица, в осанки и в движения этих людей: в каждой морщине этого загорелого, скуластого лица, в каждой мышце, в ширине этих
плеч, в толщине этих ног, обутых в громадные сапоги, в каждом движении, спокойном, твердом, неторопливом, видны эти главные черты, составляющие
силу русского, — простоты и упрямства.
— Не погоню? — взревел Паша изо всей
силы своего голоса, и лицо его пошло красными пятнами. — Не прогоню? Два раза прогоню: туда и обратно и еще раз — туда и обратно… Батальон на
плечо. Шагом марш!
Он не вынес выговора и вдруг бросился на командира с каким-то неожиданным взвизгом, удивившим всю роту, как-то дико наклонив голову; ударил и изо всей
силы укусил его в
плечо; насилу могли оттащить.
— Что ты сказала, несчастная, какие сны тебе снятся! — возопил он и изо всей
силы оттолкнул ее от себя, так что она даже больно ударилась
плечами и головой о диван. Он бросился бежать; но она тотчас же вскочила за ним, хромая и прискакивая, вдогонку, и уже с крыльца, удерживаемая изо всех
сил перепугавшимся Лебядкиным, успела ему еще прокричать, с визгом и с хохотом, вослед в темноту...
— Неужели вы думаете, — начал он опять с болезненным высокомерием, оглядывая меня с ног до головы, — неужели вы можете предположить, что я, Степан Верховенский, не найду в себе столько нравственной
силы, чтобы, взяв мою коробку, — нищенскую коробку мою! — и взвалив ее на слабые
плечи, выйти за ворота и исчезнуть отсюда навеки, когда того потребует честь и великий принцип независимости?
Как вихорь, свистнул острый меч,
И прежде чем я оглянулся,
Уж голова слетела с
плеч —
И сверхъестественная
силаВ ней жизни дух остановила.
Широкие, несмотря на молодость,
плечи, очень широкий юношеский таз и тонкий, длинный стан, длинные сильные руки и
сила, гибкость, ловкость во всех движениях всегда радовали отца, и он всегда любовался сыном.
В его груди больно бились бескрылые мысли, он со стыдом чувствовал, что утреннее волнение снова овладевает им, но не имел
силы победить его и, вдыхая запах тела женщины, прижимал сомкнутые губы к
плечу её.
— Вот он — красоты завидной,
силы неутомимой человек, шестьдесят семь лет держит на
плечах — не крякнет, и до ста доживёт, а жил не жалеючи себя, — верно, Назарыч?
Едва только произнес Фома последнее слово, как дядя схватил его за
плечи, повернул, как соломинку, и с
силою бросил его на стеклянную дверь, ведшую из кабинета во двор дома. Удар был так силен, что притворенные двери растворились настежь, и Фома, слетев кубарем по семи каменным ступенькам, растянулся на дворе. Разбитые стекла с дребезгом разлетелись по ступеням крыльца.
— Чего будет? Вот гляди! Гляди сюда, — сказал Лукашка, схватывая его за
плеча и пригибая к себе с такою
силой, что Ергушов охнул.
Та же пустота везде; разумеется, ему и тут попадались кой-какие лица; изнуренная работница с коромыслом на
плече, босая и выбившаяся из
сил, поднималась в гору по гололедице, задыхаясь и останавливаясь; толстой и приветливой наружности поп, в домашнем подряснике, сидел перед воротами и посматривал на нее; попадались еще или поджарые подьячие, или толстый советник — и все это было так засалено, дурно одето, не от бедности, а от нечистоплотности, и все это шло с такою претензией, так непросто: титулярный советник выступал так важно, как будто он сенатор римский… а коллежский регистратор — будто он титулярный советник; проскакал еще на санках полицеймейстер; он с величайшей грацией кланялся советникам, показывая озабоченно на бумагу, вдетую между петлиц, — это значило, что он едет с дневным к его превосходительству…
Бедная Ариша тряслась всем телом и ничего не отвечала, но, когда Гордей Евстратыч хотел ее притянуть к себе, она с неестественной
силой вырвалась из его рук и бросилась к дверям. Старик одним прыжком догнал ее и, схватив за
плечи точно железными клещами, прибавил...
Смуглое, исполненное жизни лицо его выражало глубокую задумчивость и какое-то грозное спокойствие человека, уверенного в необычайной своей
силе; широкие
плеча, жилистые руки, высокая богатырская грудь — все оправдывало эту последнюю догадку.
Несчастливцев. Да, так-то хорошо, что… Да что с тобой толковать! Что ты понимаешь! В последний раз в Лебедяни играл я Велизария, сам Николай Хрисанфыч Рыбаков смотрел. Кончил я последнюю сцену, выхожу за кулисы, Николай Рыбаков тут. Положил он мне так руку на
плечо… (С
силою опускает руку на
плечо Счастливцеву.)